Меж двух законов человек томится:

В одном — рожден, другим — насильно связан.

Тщета запретна — он к тщете стремится,

Больной внутри — здоровым быть обязан.

Зачем же двум дала Природа власть?

Ее вина, что правят Ум и Страсть!

Она сильна — а миловать не хочет:

Иль сила в том, чтоб множить наказанья?

Сама себя насилием порочит,

Сама с собой вступает в состязанье.

Как человеку отвести удар,

Уйти от искушений и от кар?

Она, подобно злобному тирану,

Нас мучит, прихоти бесцельной ради,

И возбраняет то, что всем желанно,

И больно бьет, закрыв пути к награде.

Когда б не страстное ее нутро,

Нам было бы легко творить добро.

Мы связаны торжественным обетом:

Блюсти святой обряд пред Небесами,

Учить людей божественным заветам,

Блаженством обольщать и чудесами.

Но тот, кто в глубь души своей проник, —

Зрит Бога в ней, а не в реченьях книг!

     Свет вожделенья, жизненный порыв —

     Как пламя среди терния земного.

Он, славу наших дней испепелив,

Живущих в тленье возвращает снова.

     Страсть нежная пред смертью чует страх,

     И вот желанье жизни терпит крах.

И, упорхнув от тела и времен,

Душа в зерцало вечности заглянет,

И, мыслями своими обвинен,

Умерший сожалеть о жизни станет.

     Он скажет: «Я дышал, но в те года

     О смерти не подумал никогда».

Оставь исканья тщетные: зачем

Ты хочешь знать, что было до Творенья,

В каком краю находится Эдем,

Где длится грешных вечное горенье…

Ведь тайны Божьи скрыты ото всех,

А любопытством промышляет грех.

Былой Потоп и будущий Пожар,

И языков людских происхожденье,

И Вавилон, что пал от Божьих кар,

Они — ничто для Нового Рожденья.

     Порочность сердца да смягчит Закон,

     Христос пришел — прообраз отменен.

И если ты свой дом очистить смог

И прах земной от ног отряс навеки,

И если в сердце обитает Бог, —

Пусть над тобой шумят моря и реки!

     Пойми, что Бог — единственный Мудрец,

     Познавший и начало, и конец.

Бегущие страстям своим вослед —

Как те менялы, что за угощенье

Берут фальшивых несколько монет

И тайно их пускают в обращенье.

     Но день придет — нагрянет ревизор,

     И ждут прохвостов кара и позор.

Иль как девчонка, что весь день с утра

Цветы срывает с жадным увлеченьем,

Когда ж ночная близится пора, —

Раскрыв корзинку, видит с огорченьем:

     Увяло все, цветка живого нет…

     Так смотришь ты на страсти прежних лет.

Стремись к добру. Когда ж в душе найдешь

Гордыню, склонность к власти и крамоле,

Все искушенья, всю земную ложь, —

Знай: виды страсти суть подвиды боли.

     Ты мнишь: для счастья тело нам дано,

     Но Бог вливает скорбь в твое вино!

Ты, Истина, не с нами, Ты не здесь,

Ты изгнана на сердца плотяного:

     В нем властвуют невежество и спесь,

В нем ад и грех ждут своего улова.

     Но милосердием Твой свет влеком,

И он слепому возвращает зренье,

Чтоб ниву сердца вспахивал Закон,

Чтоб Вера сеялась, неся спасенье…

     Мы молимся, и нам внимаешь Ты,

Но вне Тебя находимся мы сами,

Боясь отстать от общей суеты,

Испачкать наше платье чудесами…

     Мы лишь на миг отходим от греха —

Но о добре надолго забываем,

Слова молитв шуршат, как шелуха.

Мы снова кровь Христову проливаем.

     Призывы веры слушаем с трудом,

И в торжество добра не верим сами,

Покинуть не решаемся Содом,

Лишь мудрствуем над Божьими словами:

     Мы распинаем вновь и вновь Христа,

     А думали, что наша жизнь чиста…

Сонет 99

Над бездной беззакония и скотства,

Где духи ада свой сомкнули круг,

Где каждый грех несет свое уродство,

Свою печать неповторимых мук,

     Где милости земной лишен я и небесной, —

     Господь, Спаситель мой, стоит над этой бездной!

Над зеркалом проклятья и разврата,

Где злым делам предъявлен верный счет,

Где живо все, свершенное когда-то,

И длится, и к отчаянью влечет,

     Где милости земной лишен я и небесной, —

     Господь, Спаситель мой, стоит над этой бездной!

Блистая всемогуществом и славой,

Сражая вечной святостью разврат,

Всех духов зла подвергнув каре правой,

Бичуя сей несотворенный ад,

     Где милости земной лишен я и небесной, —

     Господь, Спаситель мой, стоит над этой бездной!

Да, в бездне сей, где Правда грех карает,

Я вечный Крест стяжал своей виной —

Но вижу: мой Спаситель умирает

На том Кресте!.. Пусть милости земной

     Лишен, но не лишен я милости небесной, —

     Господь, Спаситель мой, вознес меня над бездной!

О Здравый смысл — враг правды, злобы друг,

По сути — лжец, на вид — правдоподобный,

Глядишь, не видя, глуп и близорук,

Глашатай полуправды, ствол бесплодный!

Ты целый род людской ввергаешь в ложь,

Последний стыд в надменности теряешь:

Твердя, что Бога разумом поймешь,

Его себе, наглец, уподобляешь.

Но Слово Божье таинства полно,

А плоть — весьма недавнее творенье,

Ей смысл духовный видеть не дано,

Ум плотский к вере чувствует презренье.

     Как Бога плотским знаньем охватить? —

     Легко ль во время — вечность обратить!

Внимание Друзей, Везенье, Славу —

Три вещи ценим мы на этом свете.

Страстям — своим кумирам — на забаву,

Мы сами сочинили вещи эти.

Словно морское зеркало — везенье:

Стеклянное, а со спины — стальное,

В шторм попадет — и лопнет на мгновенье,

И судно породнится с глубиною.

А Славе дарит свет Судьба слепая…

Тень Цезаря, наперсница Катона,

Дитя причуды — грань переступая,

Не знает Слава твоего закона.

Ну, а Друзья — борцы на поле смеха,

Предатели в нужде и слуги счастья:

Как не по ветру посланное эхо,

Они беззвучны в скорби и напасти.

Живи же Добродетели в угоду:

В ней — центр и смысл начал непримиримых,

Она питает Случай и Природу,

Она врагов объединяет мнимых.

     И Славу, и Друзей к ее ногам клади:

     Ведь бесов — не сочтешь, а Бог у нас — один!